В школе мы зубрили каноническое описание тех событий наизусть. 16 ноября 1941 года немцы возобновили наступление на Москву. Под Волоколамском у разъезда Дубосеково на пути врага встали 28 бойцов дивизии генерала Панфилова. Сражение длилось четыре часа: 18 германских танков вспыхнули на поле, остальные повернули обратно. Герои полегли, но не пропустили фашистов к столице. А фраза политрука Василия Клочкова, произнесенная им перед смертью, вошла в учебники истории: «Велика Россия, а отступать некуда — позади Москва!»
Буквально через пару дней в «Известиях» написали о погибшей в окружении роте, «прихватившей» с собой 9 немецких танков. 25 ноября 1941 года свою версию рассказала «Комсомольская правда». А 27-го в газете «Красная звезда» о тех же событиях вышла заметка военного корреспондента В. Коротеева. Днем позже ее дополнила передовая статья литературного секретаря А. Кривицкого, где впервые прозвучало сакральное число 28. Мол, бойцов вообще было 29, но один струсил, и его пристрелили свои же товарищи — получилось совпадение с датой выхода публикации. А 22 января 1942 года все тот же Кривицкий опубликовал очерк «О 28 павших героях», где появилась хоть какая-то конкретика — автор назвал поименно всех панфиловцев и в красках передал перипетии боя вплоть до нюансов.
Полицай и другие уцелевшие
История беспримерного мужества защитников Москвы не осталась без внимания в Кремле. 21 июля 1942 года всем солдатам из списка «Красной звезды» посмертно присвоили звание Героя Советского Союза. Но вскоре стали вылезать нестыковки...
Поводом к обстоятельному расследованию послужил арест в 1947 году гражданина Добробабина. Его собирались судить за измену Родине — попав в плен, Иван Евстафьевич бежал домой на Украину и служил у немцев полицаем. Выяснилось, что это тот самый сержант Добробабин, который фактически руководил боем у разъезда Дубосеково в должности заместителя командира взвода! То есть считался погибшим и награжденным Золотой Звездой Героя посмертно. А еще раньше о претензиях на высшую государственную награду заявили и другие «воскресшие» — красноармейцы Шадрин, Кужебергенов и Тимофеев, сержант Васильев, старшина Шемякин... Кстати, их-то имен на братской могиле и нет.
За дело взялась Главная военная прокуратура. Допросили журналистов, военных, местных жителей и других причастных лиц, способных пролить свет на тайну подвига. В итоге 10 мая 1948 года генерал-лейтенант юстиции Н. Афанасьев составил подробный доклад на имя Генерального прокурора СССР. Вывод не допускал двойной трактовки:
«...Материалами расследования установлено, что подвиг 28 гвардейцев-панфиловцев, освещенный в печати, является вымыслом корреспондента Коротеева, редактора “Красной звезды” Ортенберга и в особенности литературного секретаря газеты Кривицкого».
Но тогда дело спустили на тормозах, не став отбирать у народа красивую легенду. Именем 28 панфиловцев называли улицы и горы, парки и колхозы, корабли... Подвиг изучали в школах и увековечивали в песнях, одна из которых превратилась спустя много лет в официальный гимн Москвы.
Напугали ГУЛАГом?
Во времена гласности скандальные документы просочились на свет, причем в 1988 году Главная военная прокуратура подтвердила «диагноз» 40-летней давности. И вокруг 28 панфиловцев в теперь уже свободном обществе развернулись ожесточенные споры, не утихающие до сих пор. И обе стороны грешат радикальными взглядами.
Сторонники официальной версии призывают не заниматься мелочной бухгалтерией и принять историю, как «святую легенду» о героизме воинов Великой Отечественной. При этом любителей докопаться до истины называют «мразями кончеными». А расследование 1948 года считают сугубо политическим, направленным против маршала Жукова, который и пролоббировал награждение 28 панфиловцев. Якобы оставшихся в живых свидетелей запугали ГУЛАГом, в особенности журналиста Кривицкого, заставили подписать показания, и вот...
Апологеты другой стороны порой заявляют, что и боя-то никакого в 1941 году не было. Мол, документальных свидетельств тому нет ни в наших, ни в немецких источниках. Чистый вымысел советской пропаганды.
Так где же правда? Она, как всегда, посередине.
Кто против кого дрался?
К месту событий от Москвы проще всего добраться на машине. Например, в порядке маршрута выходного дня. 100 км от МКАД до Волоколамска по быстрому и широкому Новорижскому шоссе, сворачиваем на Дубосеково, а дальше по указателям рукой подать — около 5 км — до поселка Нелидово. Именно здесь находится братская могила панфиловцев, со вторника по воскресенье работает и музей — их расположение подскажет любой местный житель. С высокой окраины селения открывается вид на поле с гигантскими фигурами — в 1975 году на месте подвига воздвигли монументы в память о защитниках Москвы.
Вновь отправимся в прошлое. 15-18 ноября 1941 года начался заключительный этап операции «Тайфун» — рывок Вермахта к Москве, до которой оставалось всего ничего. В наши дни дачники тратят на этот маршрут от силы пару часов... В 6:30 утра 16 ноября при поддержке штурмовой авиации и артиллерии в наступление на Нелидово и Дубосеково двинулись две боевые группы немецкой 2-й танковой дивизии. Цель — перерезать Волоколамское шоссе по направлению на северо-восток с общим вектором на Клин и Солнечногорск (а не Москву в лоб, как нам часто заявляют). Кстати, даже в западных источниках в противники 28 панфиловцам записывают 11-ю танковую, хотя она, согласно журналу боевых действий, выступила лишь на следующий день. Да и в сводке 2-й танковой жалуются на задержку правого соседа.
С советской стороны дрались действительно панфиловцы — оборону в районе от высоты 251,0 до Никольского через Петелино, Нелидово, Дубосеково и до Ширяево держала 316-я стрелковая дивизия (позже — 8-я гвардейская) генерал-майора И. Панфилова. Точнее — ее 1075-й стрелковый полк под командованием полковника И. Капрова. На острие немецкого удара оказались 3-й и 2-й батальоны — 4-я, 5-я и 6-я роты.
Прорвались немцы или нет?
Согласно журналу боевых действий немецкой 2-й танковой дивизии, боевые группы нащупали основные советские силы около 9-10 утра. А в 13:30 штаб 5-го армейского корпуса Вермахта принял промежуточную сводку, в которой, помимо прочего, сообщалось: не слишком сильный противник упорно обороняется, используя лесные массивы. Это была уже агония 1075-го полка — к 14:00 немцы оседлали Волоколамское шоссе и до 15:15 достигли намеченных на день рубежей...
И, обратите внимание, ни слова о потере 18 машин, хотя это целая танковая рота! Да и назад, получается, враг не поворачивал — немцы растерзали оборону панфиловского 1075-го полка и затем методично ликвидировали отдельные узлы сопротивления. С 12:15 зачистку местности в районе Дубосеково начала третья боевая группа 2-й танковой дивизии. Но сам факт боя отрицать глупо — он действительно был.
Советские документы в целом подтверждают данные противной стороны. Согласно боевому донесению No 22 начальника штаба 316-й стрелковой дивизии в штаб 16-й армии, фашисты к 10:00 заняли Нелидово и Петелино, в 11.00 — Большое Никольское и ведут наступление на высоту 251 (то есть Дубосеково, по сути, осталось у них в тылу на правом фланге). По состоянию на 13:00 левый фланг дивизии ведет бой.
А левый фланг — это и есть 2-й и 3-й батальоны 1075-го полка. Точнее, к тому моменту, — их разрозненные остатки. В 19:00 полковник Капров передал в штаб дивизии радиограмму: «Окружен. Обороняю только КП.
Потери и заградотряды
Отважные панфиловцы даже ценой своих жизней не смогли остановить продвижение немецких подразделений и отошли (но не побежали!) на новые рубежи с огромными потерями. И на следующий день даже пытались контратаковать! Комиссар полка А. Мухамедьяров сообщал в политдонесении о 400 убитых и 100 раненых, а с учетом без вести пропавших 1075-й полк потерял 2/3 личного состава!
Чуть раньше, 17 ноября, политотдел 316-й стрелковой дивизии передал начальнику политотдела 16-й армии важное донесение, о котором почему-то редко вспоминают историки. Там мы встречаем такие подробности:
«Противник наступал в количестве 50-60 танков... 1075-й стрелковый полк понес большие потери, две роты потеряны полностью... 1075-й СП дрался до последней возможности, командование полка оставило командный пункт только тогда, когда в расположении командного пункта появились танки противника... По неуточненным данным в районе 1075-го СП подбито не меньше 9 танков противника».
В политдонесении Мухамедьярова тоже упоминаются подбитые танки, причем их число выросло до 15. Но уничтожили их не 28 героев, а целый полк, причем за два дня — 16 и 17 ноября. Хотя еще через пару дней штаб армии получил от штаба 316-й дивизии уточненную сводку за 16-18 ноября, в которой 1075-му полку за три дня боев приписывали только... 4 танка! Всего же, как докладывали уже в штаб Западного фронта, на левый фланг 316-й дивизии наступали 24 машины.
А еще в том cражении нашлись паникеры. Политотдел 316-й дивизии сообщал следующее: Были приняты самые решительные меры к тому, чтобы не допустить беспорядочного отхода... бойцов с позиций, для чего своевременно были выставлены группы заградотряда. И с самого начала беспорядочный отход красноармейцев был приостановлен».
600 пропавших без вести
И все же 28 панфиловцев — не мифические персонажи. Их фамилии мы находим в списке личного состава 4-й роты 2-го батальона. При отражении немецкой атаки, как вспоминает командир 1075-го полка Капров, она пострадала сильнее других. Из 120-140 человек погибли около сотни, выжили 20-25 бойцов во главе с командиром — капитаном П. Гундиловичем.
Именно он впоследствии, когда маховик пропаганды раскрутился, и быль пришлось подгонять под байки газетчиков, отметил в ведомости бойцов своей 4-й роты имена тех, кто отличился в бою 16 ноября. Почему же ни командир полка, ни командир батальона, ни ротный, ни комиссары всех мастей не возмутились, что в историю разрешили войти лишь 28 бойцам?
Капрову тогда было явно не до этого — обескровленный 1075-й полк после отступления до станции Крюково (район современного Зеленограда) отвели в тыл на переформирование, а полковника сняли с должности, равно как и комиссара Мухамедьярова (как оказалось — временно). Тут бы под расстрел не попасть — не до гонора. Поэтому в 1948 году Капров доложил следствию, что, дескать, лично его про фамилии героев никто не спрашивал, а в 1942-м поставили перед фактом, дав на подпись наградной лист.
Мотивов Гундиловича мы уже никогда не узнаем — он погиб 10 апреля 1942 года. Известно лишь его письмо-извещение жене Клочкова от 12 декабря 1941 года. В своеобразном «некрологе» сообщается, что политрук действительно пал у разъезда Дубосеково на третьем часу боя от пулевого ранения. Но про полчища немецких танков в письме ни слова...
Не исключено, что на капитана Гундиловича просто списали все грехи. Но ошибки в списке на награждение логически объяснить можно. Потому как в донесении о погибших 16-17 ноября говорится еще и про «до 600 человек», пропавших без вести. Вдумайтесь в эту цифру — больше, чем официально павших! Кто из них убит? Кто попал в плен? Кто выжил? В суматохе начала 1942 года никто этого знать не мог... Вот и появились со временем «воскресшие».
Одним «героев», другим — забвение
Так что сказ о 28 панфиловцах — не легенда, не обман, а история, основанная на реальных событиях. А еще это трагедия нашей страны в роковые годы. Разве остальные бойцы 4-й роты не заслужили почета? Разве 15 солдат соседней 6-й роты, также павшие во главе со своим политруком, который застрелился последним патроном, не совершили подвиг? А 11 саперов, погибшие чуть севернее у села Строково, в течение 5 часов прикрывая отход своего 1077-го полка под натиском 20 немецких танков и батальона пехоты? А другие бойцы 316-й панфиловской дивизии? Но беспощадная машина пропаганды по-стахановски выделила «персональных» героев. Наш же долг — помнить каждого. И не только в 75-ю годовщину битвы под Москвой.