"Выбор"(сказка).

Случилось так, что ехал я, ехал,
ехал-ехал, ехал-ехал, и приехал.

По-всякому, казалось бы, ехал.

И по-царски, и раз в пять лет, и туда, куда всё прогрессивное человечество
ехало, и с каждым годом всё лучше и лучше, но стоит сейчас мой воз посреди
привычного болота, и смотрю, в сторонке на меня посматривают три товарища - Лебедев, Раков, да Щукин. Там ещё кто-то маячат, но силуэты хилые.

Каждый говорит, что легко меня потянет, да вытянет на
светлую дорогу, но с условием, что жить придётся по-евонному, и кого из них
выбрать, думаю.

Лебедь сказал, что летать – удел сильных и смелых, и что я и так уже давно
летаю под его наблюдением, но низковато, а костяк , мол, у меня – лебединый! Рыбалка будет бесплатной, пива опять можно будет пить вволю, и
закусывать будет чем…

Щукин сказал, что летать я, конечно, могу, и, само собой, летаю, это и вправду видно, но как-то дёргано, как пинками. И
пятиться тоже могу, но лично он советует – только вперёд, « а то хуже будет».
Охота будет разрешена всегда и всюду, особенно, как я понял, на дичь, с
рыбалкой пока, мол, не обижайся,
ограничения, а пива, и правда, будет много, и укроп с солью будет выдаваться
бесплатно, залпами....

Раков обнял, как родного, даже всплакнул, и просил вспомнить, как всё было
хорошо и здорово, когда я ходил по земле твёрдыми, молодыми ногами, и пути были
ясны и светлы, а старикам везде был почёт. Пора, мол, товарищ, возвращаться,
«будь готов!». А летают, мол, и петухи, не уподобляйся, а рыбный день – вернём,
вернём…

Только вот какая штука. Посмотрел я повнимательнее, чуть трезвее обычного, и
увидел, что воз мой-то, стоит там же, где и стоял, когда я впервые на него сел!

А точно ли я «ехал»? А ведь уже
тянули его, и толкали многие и всякие.

Вот, например, Птицевы – «путного», если так можно
сказать, ничего особо не получилось, только скворечников понастроено не меряно, и кормушек стало столько, что
оторопь берёт.

При Рыбовых – хоть в Индийском океане кроссовки мой, но выныривай только
выдохнуть, за вздохом – далеко не каждый раз…

Головоноговы – все красные, да молчат и счастья нет…и не шевелятся…

Сдаётся мне, что никому не интересно, чтобы я куда-то на самом деле уехал.
Работа у них такая – воз мой беспокоить.

И на болото возвращать.

Летать, нырять и свистеть на горе всегда будет, кому. И слушать эти свисты.
И подсвистывать…