После достаточно противоречивого обсуждения моего прошлого стихотворения я решил так: будь, что будет. И вот:
Сон.
Мой сон сегодня не удался:
Ко мне во сне пришел мой дед.
Смотрел и просто улыбался,
Ждал новостей. А что в ответ?
Как рассказать, тому, кто видел
Кошмар фашистских лагерей,
Что в "незалэжной Украине"
Фашистов чествует еврей...
Что снова люди умирают,
И каждый день, и каждый час.
Что против армии ублюдков,
Уж год стоит стеной Донбасс.
И что в Прибалтике колонной,
Проходит сволочь из СС...
И это, вроде-бы, законно,
Но мы, вообще-то, против здесь.
Что Сталина считать тираном,
И равным Гитлеру еще,
Считается вполне забавно,
И либеральненько, причем.
Я это слово - "либералы",
Внезапно ненавидеть стал,
Когда один, не называю,
Победу с грязью уравнял.
И каждый день такая гадость
Летит из наших новостей.
Как объяснить такую пакость?
Как доказать, что это - фэйк?
Хотя, про фэйк - перегибаю,
Еще придется объяснять -
Зачем банально ложь простую
Так иноземно называть...
И я не смог. Я дрогнул просто -
И глядя в честные глаза,
Я, лишь про жизнь свою спокойно
Все, что успел - то рассказал.
Проснулся - и реально стыдно,
Мне стало. Все-же как-же так?
Нечего сказать. Обидно.
А я ведь, вроде, не дурак...
Нет, многое, конечно стало
Намного лучше, чем тогда.
Вот только многое пропало.
И, кажется, что навсегда...
Мне жаль, что все-таки сегодня,
Мы не такие, как они.
Мы многое другое можем,
Но мы в Войне не победим...
Они - смогли, ценой великой
За наши жизни заплатив.
Поэтому не надо криков -
Хватит молчанья. Помолчим...
И проводят туда, где героям - покой,
Там собрались все вместе лихие бойцы,
Кто во все времена шёл за Родину в бой.
Вспоминают высотки под Вязьмой, Орлом,
Под Кабулом засады и в Грозном посты,
И когда над землей блещут грозы с дождём,
Где-то рядом они, с нами рядом они.
(с)
И проводят туда, где героям - покой,
Там собрались все вместе лихие бойцы,
Кто во все времена шёл за Родину в бой.
Вспоминают высотки под Вязьмой, Орлом,
Под Кабулом засады и в Грозном посты,
И когда над землей блещут грозы с дождём,
Где-то рядом они, с нами рядом они.
(с)
И проводят туда, где героям - покой,
Там собрались все вместе лихие бойцы,
Кто во все времена шёл за Родину в бой.
Вспоминают высотки под Вязьмой, Орлом,
Под Кабулом засады и в Грозном посты,
И когда над землей блещут грозы с дождём,
Где-то рядом они, с нами рядом они.
(с)
Погибла мать. Сын не простился с ней.
За десять лет на том и этом свете
Ему зачтутся эти десять дней.
Его везли из крепости, из Бреста.
Был исцарапан пулями лафет.
Отцу казало
Отныне в мире для ребенка нет.
Отец был ранен, и разбита пушка.
Привязанный к щиту, чтоб не упал,
Прижав к груди заснувшую игрушку,
Седой мальчишка на лафете спал.
Мы шли ему навстре
Проснувшись, он махал войскам рукой...
Ты говоришь, что есть еще другие,
Что я там был и мне пора домой...
Ты это горе знаешь понаслышке
А нам оно оборвало сердца.
Кто раз увидел этого мальчишку,
Домой прийти не сможет до конца.
Я должен видеть теми же глазами,
Которыми
Как тот мальчишка возвратится с нами
И поцелует горсть своей земли.
За все, чем мы с тобою дорожили,
Призвал нас к бою воинский закон.
Теперь мой дом не там, где прежде жили,
А там, где отнят
1941. К. Симонов.
Погибла мать. Сын не простился с ней.
За десять лет на том и этом свете
Ему зачтутся эти десять дней.
Его везли из крепости, из Бреста.
Был исцарапан пулями лафет.
Отцу казало
Отныне в мире для ребенка нет.
Отец был ранен, и разбита пушка.
Привязанный к щиту, чтоб не упал,
Прижав к груди заснувшую игрушку,
Седой мальчишка на лафете спал.
Мы шли ему навстре
Проснувшись, он махал войскам рукой...
Ты говоришь, что есть еще другие,
Что я там был и мне пора домой...
Ты это горе знаешь понаслышке
А нам оно оборвало сердца.
Кто раз увидел этого мальчишку,
Домой прийти не сможет до конца.
Я должен видеть теми же глазами,
Которыми
Как тот мальчишка возвратится с нами
И поцелует горсть своей земли.
За все, чем мы с тобою дорожили,
Призвал нас к бою воинский закон.
Теперь мой дом не там, где прежде жили,
А там, где отнят
1941. К. Симонов.
Видно много белой краски у войны."
Р.Рождественский.
Видно много белой краски у войны."
Р.Рождественский.
За пять минут уж снегом талым
Шинель запорошилась вся.
Он на земле лежит, усталым
Движеньем руку занеся.
Он мертв. Его никто не знает.
Но мы еще на полпут
И слава мертвых окрыляет
Тех, кто вперед решил идти.
В нас есть суровая свобода:
На слезы обрекая мать,
Бессмертье своего народа
Своею смерть
1942 г. К. Симонов.
За пять минут уж снегом талым
Шинель запорошилась вся.
Он на земле лежит, усталым
Движеньем руку занеся.
Он мертв. Его никто не знает.
Но мы еще на полпут
И слава мертвых окрыляет
Тех, кто вперед решил идти.
В нас есть суровая свобода:
На слезы обрекая мать,
Бессмертье своего народа
Своею смерть
1942 г. К. Симонов.
Уходит взвод
И неизвестен нам ни кто
И хрупок лёд
Так в сорок первом в октябре
Они прошли
А угли и золу в костре
Снега
И мы идём через года
По их следам
И талая бежит вода
По их костям
Вот здесь лежит ещё один
Прикрыв отход
Он дал миг а может день
Сп
Опушка ржавая вода
Ещё один
Быть обречённый навсегда
Лишь молодым
Вот так - один ещё один
Всё уже след
И окон
Наверно нет
1995
Уходит взвод
И неизвестен нам ни кто
И хрупок лёд
Так в сорок первом в октябре
Они прошли
А угли и золу в костре
Снега
И мы идём через года
По их следам
И талая бежит вода
По их костям
Вот здесь лежит ещё один
Прикрыв отход
Он дал миг а может день
Сп
Опушка ржавая вода
Ещё один
Быть обречённый навсегда
Лишь молодым
Вот так - один ещё один
Всё уже след
И окон
Наверно нет
1995
А мне о Войне рассказывал дед,
Когда нас никто слышал.
«Запомни, внучок, нас мало таких,
Кто все это видел и выжил».
О том, как солдат, в сорок первом
Зимой. Стоял, с ружьем против танков,
Морозы под тридцать.
Атака «фашни». Бой вповалку.
Панфиловцы стали легендой войны,
Но там, было их двадцать восемь,
Не сто и не двести. Рассказы одни,
Что было не так. Это сводки..
Москву отстояли, был сорок второй,
Сто грамм перед боем – не пьянка.
«Ни шагу назад!», Двести двадцать седьмой,
А сзади возникла заградка…
Был госпиталь
Бои под родным Ростовом,
И снова с тяжелым ранением слег,
Зато награжден, медаль снова.
Бои, наступление, снова бои –
Война, не попишешь, жестокость.
Друзе
Знакомых косило. Не новость.
Под Курском участвовал в бойне машин,
И выжил, и снова награда,
И снова ранение, госпиталь, но,
Сам он отказался – «Не надо».
В землянке ночами, между боев,
Шел разговор о любимых,
И пи
Цензура, блин-ком, ехидна.
Там многое было еще в пути,
Сейчас я не вспомню, не знаю,
Но точно, конкретно, я знаю одно -
Он «Победа!» писал на Рейх-Стаге...
И есть
Но, все-же живая память –
Полевой почты грязный «треух»-
Для Бабушки. Но прочитал я:
«Победа, родная!!! Победа! Ты жди,
И пусть я сейчас в Берлине –
Вернусь уже скоро – все позади.
Ты просто дождись, любимая!»
Сейчас оголтелая сволочь, МНЕ,
Утверждает – все было иначе,
Концепция
Но, вдумайтесь, что это значит?
Из них, может, кто-то докажет мне,
Что ложь в этой вот «треуголке»???
Котору
И им объясню – все. До точки.
Мне неинтересен общественный строй,
А - этот мне был безразличен…
Но то, что творит эта свора, порой,
Нельзя описать без кавычек.
Я ви
Кресты ставят под Сталинградом…
Напротив советское кладбище есть,
И выглядит хуже. Так - надо???
Да что происходит? Со мной, со страной?
Похоже, что в кому все впали…
Останутся
И те, кто нас всех распродали…
2013. Я.