«Памяти погибших жителей Ярославля посвящается»
Революционный угар в России к лету 1918 года поутих. Время популистских лозунгов и пустой болтовни прошло, большевики начали действовать. Увы, совсем не так, как ждали в народе. В стране раскручивался маховик «военного коммунизма», надвигался голод — в городах на продукты уже ввели карточки, частную торговлю запретили. А в довершение всего государство массово «национализировало» предприятия и землю, не так давно обещанные рабочим да крестьянам.
В ответ Россию, и без того раздираемую на окраинах гражданской войной, потрясла череда восстаний уже на подконтрольной Советам территории. Позднее власть пыталась представить эти выступления как мятежи белогвардейцев в соавторстве с иностранными разведками. На самом деле это были именно стихийные народные бунты, быстро вспыхивавшие, но из-за отсутствия ресурсов, чёткой тактики и грамотного руководства также быстро подавляемые войсками. Поэтому, кроме репрессий, их участники ничего не добились.
Зачем террорист подружился с офицерами?
Пожалуй, первым, кто после октябрьского переворота наладил в центральных регионах страны действительно успешную подпольную работу, стал социалист-революционер Борис Савинков. Его нелегальный «Союз защиты Родины и свободы» имел отделения в Москве и других крупных городах. Организация имела определённые цели: свержение советской власти, восстановление прежних свобод, введение военной диктатуры до созыва Учредительного собрания и продолжение войны с Германией, которую большевики прервали позорным для страны Брест-Литовским сепаратным мирным договором.
Ненависть к Советам к тому моменту достигла таких высот, что главными союзниками бывшего террориста Савинкова на местах стали... офицерские ячейки! Решимости и дисциплины им было не занимать, но конспирация хромала. Уже в мае 1918-го чекистам удалось раскрыть центральное отделение «Союза» в Москве. Большинство заговорщиков арестовали и уничтожили в застенках, но выжившим удалось пробраться в провинцию.
Этим кадрам предстояло в начале июля поднять восстания в Рыбинске, Муроме, Костроме, Нижнем Новгороде, Ростове, Иваново-Вознесенске, Ярославле... Расчёт делался на недовольных властью местных жителей, приближение с востока белой Народной армии и Чехословацкого корпуса, предполагавшийся десант союзников по Антанте (англичан и французов) на севере — в Архангельске. Если вспомнить, что на юге к тому моменту казаки и Добровольческая армия генерала Деникина начали активную «зачистку» от красных Северного Кавказа, то в случае удачи восстаний мог бы образоваться единый антибольшевистский фронт по всей стране.
Большевиков застали врасплох
Основную ставку Савинков сделал на крупный губернский город Ярославль — северные ворота к Москве. В начале 1918 года здесь уже вспыхивали антисоветские выступления, а значит, предпосылки для успеха восстания имелись. Руководителем назначили прибывшего из столицы полковника Александра Перхурова. Ему помогали местные офицеры — полковник Лебедев и генерал Карпов. Казалось, заговорщики предусмотрели все детали, но началась операция с курьёза.
Как вспоминал Перхуров, в «час Х» на точку сбора у Леонтьевского кладбища пришло очень мало людей — не всех успели оповестить, да и те перепугались, когда увидели в ночном небе светящиеся ракеты. Выступление отменили, а с утра выяснилось, что за облаву красных приняли пускавших фейерверки горожан.
Зато второй дубль прошёл без осечки. В ночь на 6 июля заговорщики действовали куда решительнее. Имея всего 12 револьверов на 105 человек, они захватили расположенные неподалёку от кладбища Артиллерийские склады, вооружились и тем самым дали возможность вступить в бой остальным подпольщикам в количестве около двух сотен. К полудню восставшие освободили весь центр Ярославля и заволжский посад Тверицы. Был разбит Особый коммунистический отряд (200 штыков) и ликвидирован большевистский штаб с ГубЧК. Взяты под контроль почта, телеграф, радиостанция и казначейство.
Увы, не удалось избежать эксцессов. Военного комиссара Ярославского округа Семёна Нахимсона и председателя местного исполкома Давида Закгейма не успели даже арестовать. Повстанцы так их ненавидели, что учинили самосуд прямо в гостинице «Бристоль», где проживали большевистские лидеры...
«Гарфорд-Путилов» — не человек, а броневик
Белым не удалось закрепиться лишь за р. Которослью. Расквартированный здесь 1-й Советский полк (500-600 штыков) объявил было о своём нейтралитете, но вскоре передумал и ударил в спину восставшим. Впрочем, этому не придали особого значения, поскольку все остальные вооружённые силы города поддержали Перхурова. На его сторону перешла милиция, военспецы (бывшие офицеры) советских частей, а также автоброневой дивизион в полном составе.
Военные автомобилисты оказались серьёзным подспорьем. Артиллерия повстанцев была слаба — удалось раздобыть лишь две трёхдюймовые полевые пушки. А дивизион имел на вооружении пять пулемётов и два тяжёлых бронеавтомобиля «Гарфорд-Путилов», каждый из которых нёс на себе 76,2-мм орудие на защищённом поворотном лафете и три пулемёта. Как вспоминали ветераны тех сражений, один броневик быстро сломался, зато второй до самого конца играл роль «пожарной команды» — подвижного резерва, поддерживая огнём оборонявшихся на сложных участках фронта.
Линия обороны делилась на шесть участков. Каждый защищала команда в 100-150 человек при пулемётах. Пока большевики, шокированные дерзостью белых, приходили в себя, Ярославль старались вернуть к нормальной жизни. Перхуров объявил свои вооружённые силы Ярославским отрядом Северной Добровольческой армии, упразднил органы Советской власти и уделил пристальное внимание гражданскому управлению.
В результате восстание приняли чуть ли не все слои населения. К офицерам, учащейся молодёжи, интеллигенции, духовенству присоединились крестьяне окрестных деревень и рабочие-железнодорожники. Они соорудили бронепоезд, чинили оружие и броневики, да и с оружием в руках тоже сражались. И пусть в составе белых нашлось немало «халявщиков» (на бумаге численность армии Перхурова выросла до 6 тысяч человек, но на фронте находилось не более одной-двух тысяч), победа казалась близкой — оставалось лишь дождаться обещанной подмоги.
Тактика выжженной земли
Но поддержать ярославцев извне оказалось некому. Союзники запоздали с десантом, Народная армия была ещё далеко, а большевики, наоборот, принялись за дело. 8 и 9 июля Советы подавили выступления в Рыбинске и Муроме. 11 июля был образован «Чрезвычайный штаб по ликвидации мятежа» под руководством Яна Ленцмана, который направил на штурм Ярославля порядка 7000 человек: отборные части коммунистов из других городов и иностранных наёмников — латышей, мадьяр, китайцев, отличавшихся дисциплиной, стойкостью в бою и чрезвычайной жестокостью к противнику.
Срочно шлите 10 000 снарядов, половина шрапнель, половина гранат, а также пятьсот зажигательных и пятьсот химических снарядов. Предполагаю, что придётся срыть город до основания.
Город взяли в плотное кольцо, поток добровольцев из окрестных селений почти прекратился, но восставший Ярославль всё равно держался. И тогда его решили просто... стереть с лица земли! Теперь жители могли вздохнуть свободно только ночью. Днём улицы и кварталы планомерно утюжили авиация и артиллерия красных — как минимум 10 батарей (в том числе крупнокалиберных — 6-дюймовых) и три бронепоезда. Крушили всё подряд — гражданские дома, памятники архитектуры, музеи, водопровод, пожарную станцию... Подходы к рекам простреливались. Даже для питья воду добывали из луж и сточных канав. Поэтому то, что не взорвали снаряды, прикончил огонь. 80% построек Ярославля исчезли. Перебитых граждан, по указу Перхурова, добровольцы наспех хоронили на ближайших церковных кладбищах. Столь варварского уничтожения города по тактике «выжженной земли» современная история ещё не знала.
Белогвардейское восстание в Ярославле должно быть подавлено беспощадными мерами. Пленных расстреливать; ничто не должно останавливать или замедлять суровой кары народной — против известных поработителей. Террор применительно к местной буржуазии и ее прихвостням, поднимающим головы перед лицом приближающихся французских империалистов, [должен] быть беспощадным
Неудивительно, что даже среди простых солдат Красной армии поднялся ропот. «Я приказал открыть огонь, красноармейцы стрелять отказались, говоря, что там есть мирные граждане, я же, проверив наводку орудия и предварительно поговорив с красноармейцами, сам лично пустил 4 снаряда, после чего начали и красноармейцы обстреливать город», — вспоминал об обстреле города начальник Новгородского отряда А. П. Поляков.
Боеприпасов у защитников Ярославля оставалось всё меньше. Пушки больше молчали, чем отвечали на выстрелы большевиков. А бойцы на передовой берегли трёхлинейные винтовки для штыковых контратак, в остальное время отстреливаясь из древних «берданок» да «Веттерли», к которым ещё были патроны. Удивительно, но даже в столь безнадёжной ситуации городское самоуправление пыталось организовать сбор средств для лишившихся крова в ходе бомбардировок! На другой чаше весов были мародёры — они охотились за оставшимся без присмотра имуществом.
Кто не ушёл, тот погиб
Перхуров созвал военный совет. Становилось очевидным — долго сдерживать большевиков не получится, надо прорываться и уходить по Волге на соединение с Народной армией. Но к руководителю восстания присоединились только 50 человек, в основном приезжих. Они пробовали атаковать большевиков с тыла, но безуспешно. Потом пробились на восток и позже сражались под началом адмирала Колчака. Что касается Перхурова, то он получил чин генерал-майора, попал в плен в 1920 году, содержался в концлагере. В январе 1921 году был призван на советскую службу как военспец, но в мае снова попал в тюрьму за руководство восстанием 1918 года, показательно осужден и расстрелян чекистами в Ярославле.
Поп, офицер, банкир, фабрикант, монах, купеческий сынок — все равно. Ни ряса, ни мундир, ни диплом не могут им быть защитой. Никакой пощады белогвардейцам!
Местные же во главе с генералом Карповым решили бороться до конца. После ухода Перхурова в ночь с 15 на 16 июля, они держались ещё пять дней и лишь 21 июля прекратили сопротивление, так как обороняться стало совсем нечем. К этому моменту на линии фронта погибло уже около 600 бойцов...
Но живые в лапы к коммунистам идти не хотели и сдались Германской комиссии военнопленных No 4 под командованием лейтенанта Балка. Пока шли боевые действия, недавние враги по Первой мировой были интернированы в здании городского театра, по окончании сражения письменно пообещав сохранять нейтралитет. Немцы, однако, обманули и тут же выдали большевикам всех пленников. Порядка 430 человек Советы расстреляли на месте без суда и следствия.
А потом принялись за тотальную чистку города, уничтожая людей за одно подозрение в связи с белыми. Точное число жертв, особенно среди мирного населения, уже никогда не станет известным, но, согласно картотеке того самого лейтенанта Балка, в период с марта по ноябрь 1918 года в Ярославской губернии ликвидировали 50 245 человек! При этом в ночь с 16 на 17 июля в Екатеринбурге была убита Императорская семья. Страну накрывал «красный террор»...
Редкий каменный дом остался без отверстия от разорвавшегося снаряда, и с Мологской улицы к Всполью начиналось сплошное поле выгоревших улиц с торчащими трубами, среди которых бродили погорельцы. Число убитых точно выяснить не удалось, но должно быть велико, т.к. через две недели после мятежа еще находились колодцы с трупами
НАШ ТРАНСПОРТ
В Ярославль мы отправились на Lada XRAY с 1,8-литровым мотором (122 силы) и пятиступенчатым роботом АМТ. К слову, в дальней дороге он раздражает не так сильно, как в городе — благодаря эластичному двигателю переключаться на трассе приходится реже. В провинции очень кстати оказались увеличенный клиренс и энергоёмкая подвеска: в Ярославле ямы глубиной с полколеса в порядке вещей, но XRAY их не боится — легко берёт ходом. Заплатки, стыки, швы асфальта «Ладе» вообще безразличны, можно просто ехать и не переживать, что придётся вдруг отруливать. Да и в целом автомобиль для путешествий удобен, за исключением кресел — даже у здорового человека от неудачного профиля спинки начинает ныть спина, вынуждая делать остановки для разминок. А на обратной дороге XRAY подкинул сюрприз: из дефлекторов в салон пошёл пар, и кондиционер отказался холодить воздух. Впрочем, на следующий день климат-контроль очухался и заработал как надо.
