В середине 60-х советский автопром не радовал потребителей разнообразием. В Горьком выпускали 21-е «Волги» и 13-е «Чайки» — машины, о которых простому труженику соцтруда мечтать и не приходилось. Автомобили попроще, 408-е «Москвичи» и 965-е «Запорожцы», выпускались явно недостаточными для огромной страны тиражами... Союзу требовался не только новый автозавод, большой и мощный, но и новая машина, современная и доступная.
«Неужели вы не понимаете, что это позорище наше? — после посещения завода «Москвич» Алексей Косыгин разошелся не на шутку. — А мы еще сюда иностранцев водим!» В ответ всесильному председателю Совета Министров СССР со всех сторон зазвучали убеждения, что предприятие, конечно, в несколько запущенном состоянии, но не безнадёжно: вот новые станки и зуборезные автоматы из-за рубежа привезли, новые модели разрабатываются... Но Косыгин твердо решил — большой стране нужен большой автозавод. И не просто большой, а современный, способный выпускать ежедневно по 2-2,5 тысячи машин! И пускай для его создания придётся искать партнёра за границей...
Народу нужны автобусы
О том, что стране нужен большой завод по выпуску легковых автомобилей малого класса, Косыгин, занимавший тогда пост первого зампреда совмина, говорил еще при Хрущёве. В эпоху дефицита советские граждане накопили слишком много наличности «в кубышках», и для вывода в оборот колоссальной денежной массы нужна была хорошая «приманка». Ей и должен был стать автомобиль — вещь дорогая, дефицитная и, несомненно, способная оживить товарооборот. С такими рассуждениями Косыгин выступил на одном из заседаний Политбюро, но Никита Сергеевич жестко отрезал: «Сейчас не до легковых машин, надо организовывать общественный транспорт, надо бросить силы на производство автобусов, троллейбусов, того, что нужно всему народу, а легковушки подождут!».
И вот очередное заседание Политбюро. Только председательствует не Хрущёв, а Косыгин — именно Алексей Николаевич сменил «кукурузника» на ключевом для советской промышленности посту. В роли докладчика выступает товарищ Тарасов, бессменный министр автомобильной промышленности, который описывает обстановку с автомобилями в стране, обосновывает необходимость строительства ещё одного крупного автозавода... Речь выступающего плавно переходит на обсуждение стратегического партнера этой грандиозной стройки — ясно, что советской стороне не потянуть создание автогиганта в одиночку. Все кивают, все понимают, и только представители «оборонки» хмурят брови и недовольно перешёптываются, а когда наступает время обсуждать выступление оратора...
«Оборонщики» против
«Зачем это?! — вскипает Дмитрий Устинов, курировавший вопросы военно-промышленного комплекса. — Что, мы сами, имея такую промышленность, в том числе и оборонную, не сумеем построить, оснастить какой-то автозавод?!» И здравые аргументы, что делать танки и пушки на конвейере — это одно, а автомобили — совсем другое, на него не подействовали. Следом заколебался Брежнев — казалось, раскол неминуем, и стране нового автозавода не видать... И тут ситуацию спасает лично Косыгин, неожиданно для присутствующих предложивший поистине соломоново решение: одного завода стране не хватит, поэтому давайте строить одно предприятие при помощи заграничных специалистов, а созданием второго пускай займутся представители оборонного сектора. Это предложение было принято единогласно.
Что из этого получилось? Устиновским детищем стал Ижевский автозавод — предприятие, где ежегодно выпускали по 200 тысяч «Москвичей», сначала «четыреста восьмых», затем «четыреста двенадцатых». Но косыгинский проект оказался гораздо масштабнее! Будущий Волжский автозавод создавался со сталинским размахом, поскольку стройки, близкие по масштабу, страна переживала только во времена индустриализации (вспомнить хоть появление Горьковского автозавода, который возвели за 15 месяцев): на площадке в пятьсот с лишним гектаров одновременно трудились до 40 тысяч человек, строителей, монтажников, механизаторов, в сутки осваивалось до миллиона рублей — именно в сутки, потому что работа кипела безостановочно. И все это, чтобы построить предприятие, рассчитанное на выпуск 660 тысяч легковых автомобилей ежегодно.
Советский Турин
Но почему партнёром по грандиозной стройке советская сторона выбрала именно итальянцев? В ту пору отношения с американцами, западными немцами и французами были не просто прохладными, а холодными. А вот Италия представлялась наиболее перспективным направлением для переговоров: эта страна отличалась сильным социалистическим движением, а глава местных «левых» Пальмиро Тольятти считался большим другом СССР. Теперь понимаете, почему Ставрополь-на-Волге, который и выбрали площадкой для грандиозной советско-итальянской стройки, переименовали в Тольятти? Правда, без курьёза не обошлось: видимо, партийные боссы не знали, что забастовка под предводительством пламенного коммуниста Пальмиро в 1920-х стала причиной серьёзного производственного кризиса на заводах FIAT.
Впрочем, в шестидесятых FIAT крепко стоял на ногах, располагал самыми современными технологиями, широким модельным рядом и вообще диктовал автомобильную моду половине Европы. Потому неудивительно, что 15 августа 1966 года, как писали советские газеты, «Министерство внешней торговли СССР и акционерное общество «ФИАТ» (Турин, Италия) заключили генеральное соглашение о сотрудничестве в области разработки конструкции автомобиля, проекта автомобильного завода и его строительства на территории СССР». А 14 января 1967 года строители вынули первый ковш грунта под первый объект будущего Волжского автомобильного завода — корпус вспомогательных цехов. С этой даты и принято отсчитывать историю тольяттинского автогиганта.
Алексей Кованов
Фото из архива ОАО «АВТОВАЗ»
