6 февраля исполнилось 100 лет самой знаменитой автомобильной эмблеме — именно в этот день в 1911 году английский художник и скульптор Чарльз Сайкс закончил работу над статуэткой «Дух скорости», которая спустя несколько недель стала украшением капота Rolls-Royce Silver Ghost — лучшего автомобиля в мире.
И все-таки они вместе
Лучший в мире — это не просто громкая фраза, а вполне официальный рекламный лозунг английской компании на протяжении первого десятилетия ее истории. Спорить с этим утверждением, конечно, можно, вот только стоит ли? За сотню с лишним лет Rolls-Royce неоднократно доказывал превосходство над конкурентами, вступив в 21-й век с незапятнанной репутацией самого престижного из самых престижных автомобильных брендов. При этом не сомневаюсь, что подобный исход сильно бы удивил основателей компании, о мировом господстве, в общем-то, не помышлявших.
История Rolls-Royce началась погожим утром 4 мая 1904 года. В холле отеля Midland в Манчестере впервые встретились и пожали друг другу руки молодой аристократ Чарльз Стюарт Роллс и многое повидавший на своем веку инженер Генри Фредерик Ройс. Чтобы понять, как провидение сделало возможной встречу этих столь непохожих джентльменов, нам придется отмотать жизненный путь наших героев на несколько десятилетий назад.
Чарльз Стюарт Роллс родился 27 августа 1877 года в семье мирового судьи и верховного шерифа Монмаунтшира. Роллсы не нуждались ни в деньгах, ни в титулах, и юный отпрыск рос в атмосфере абсолютного достатка. Он получил блестящее образование, закончив сначала подготовительную школу в Беркшире, а после поступив в престижнейший Итонский колледж для мальчиков — настоящую кузницу кадров британских политиков и бизнесменов первой руки. Правда, политика юного Роллса не влекла — зато в колледже он заболел техникой. Среди его юношеских подвигов — установка в фамильном особняке генератора и частичная электрификация жилых помещений. Вскоре к этому чудачеству добавилась и любовь к скорости, которую он на первых порах утолял с помощью велосипеда. Чарльз входил даже в студенческую команду по велогонкам. Но когда в феврале 1896-го в имении сэра Дейвида Соломонса юный Роллс впервые увидел автомобиль, он понял, что ему действительно нужно.
— Безусловно, я намереваюсь приобрести один из этих безлошадных экипажей, — писал Чарльз отцу. — Я уже откладываю деньги.
Слишком долго копить не пришлось. В 17 лет Чарльз лично отправился в Париж, где выбрал себе 4-сильный Peugeot Phaeton. Правда, подержанный. Все равно Чарльз стал первым студентом, у которого был свой личный автомобиль! С тех самых пор машины захватили все помыслы Роллса. Он вступил в «Ассоциацию самодвижущегося транспорта», а также стоял у истоков основания «Королевского автомобильного клуба Великобритании» (RAC). Полюбил Чарльз и автогонки, причем не только как зритель, но и как участник. В 1900-м за рулем 12-сильного Panhard он выиграл первый приз в категории пилотов-любителей в 1000-мильном пробеге из Лондона в Эдинбург.
Словом, никто не удивился, когда вскоре после окончания колледжа Роллс решил начать собственный автомобильный бизнес. В 1903-м на 6000 фунтов, одолженных у отца в зачет будущего наследства, он открывает шоу-рум в Фулхеме — престижном районе Лондона. Rolls & Co. предлагала покупателям широкий выбор самых лучших, как подчеркивал сам Чарльз, континентальных моделей — в основном французские Peugeot и бельгийские Minerva. Истинный патриот Роллс с самого начала искал и достойный его шоу-рума автомобиль британской марки. Но такой машины еще не было. Пока... Как раз в это время в трехстах километра от Лондона Генри Ройс начал работу над ней.
Терпение и труд
Путь Ройса к месту исторической встречи в манчестерском отеле Мидленд оказался более длинным — он с самого детства познал нужду и бедность. Будущий кавалер Ордена британской империи и баронет Ситона появился на свет 27 марта 1863 года в семье деревенского мельника. Из-за слабого здоровья дела его отца Джеймса Ройса шли крайне плохо. В конце концов тот вынужден был заложить мельницу и перебраться на заработки в Лондон, прихватив с собой двух сыновей. Младшему Чарльзу с раннего возраста пришлось зарабатывать на кусок хлеба. Еще шалопаем четырех лет от роду он сгонял птиц с полей соседских фермеров, привыкая зарабатывать трудовой шиллинг. В Лондоне Ройс-младший устроился продавцом газет и разносчиком телеграмм в районе Мэйфейр. Высока вероятность того, что именно Чарльз был тем самым посыльным, который принес в дом Аллана Роллса поздравительное сообщение о рождении наследника — своего будущего компаньона.
К тому времени отец Ройса умер, и жизненные перспективы не сулили Генри ничего воодушевляющего. Без денег, связей и образования он, казалось, обречен на незавидную долю уличного торговца или разнорабочего.
По счастью, тетка Ройса сжалилась над пареньком и пообещала оплачивать ему обучение в «Техникуме северной железной дороги» в Питерборо. Это был шанс на лучшую долю. Правда, через три года переводы от добросердечной родственницы прекратились, и Ройс оказался на улице. Хуже того, незаконченное обучение означало, что он так и не получил квалификацию мастера, без которой устроиться на работу было крайне сложно. После долгих поисков Генри с огромным трудом получил должность инструментальщика в мастерской Лидса, где за копейки вкалывал по 60 часов в неделю.
Но вскоре в конце туннеля забрезжил свет. В прямом и переносном смысле. Интерес, который Ройс с раннего возраста проявлял к электричеству, помог ему устроиться на работу в лондонскую компанию Electric Light and Power. Здесь он не задержался. Скопив порядка 20 фунтов, Генри решил основать собственное дело. Электрификация улиц и помещений в конце 19-го века сулила немалые выгоды, и Ройс, отлично разбиравшийся в вопросе, ухватился за шанс. Соединив нехитрый капиталец с 50 фунтами, которые внес его хороший друг Эрнест Клермонт, приятели начали дело.
Ройс и Клермонт начинали как установщики осветительных приборов, но вскоре уже в мастерской на Кук-стрит в Манчестере стали собирать собственные генераторы, электромоторы, подъемники. Дело спорилось, и к началу 90-х годов партнеры задумались о расширении бизнеса. Золотой жилой оказалось изготовление грузовых электрических кранов для портов и гаваней.
Сам же Генри из мальчишки, пугавшего ворон и разносившего «Таймс», превратился в респектабельного владельца роскошного особняка на Ли роуд. Он всерьез увлекся садоводством и, возможно, так бы и занимался разведением фикусов до самой пенсии, если бы не упала доходность его предприятия.
Англо-бурская война в начале 20-го века в целом понизила торговый оборот, но главное, на рынок электрических кранов вышли конкуренты из Германии и США, предлагавшие продукцию по более низким ценам. Клермонт тут же предложил компаньону переписать ценники в сторону уменьшения, но Ройс и слышать об этом не хотел. В его светлой голове зрела новая идея.
Ох уж эти французы...
По случаю Генри приобрел подержанный Decauville. Эта французская фирма, больше известная своими локомотивами, выпускала автомобили недавно, и поэтому конструкция показалась Ройсу пугающе несовершенной. Откровенно говоря, дело было не столько в самом Decauville, сколько в крайне низком качестве всех автомобилей того периода.
Ройс совершал регулярные тестовые поездки, после которых выдавал подмастерьям подробные указания, что именно и как нужно исправить в конструкции. В конце концов Генри убедился в своей правоте, равно как и в несовершенстве французской машины и весной 1903-го наконец решил построить собственное авто.
Поскольку весь багаж знаний об автомобилях исчерпывался нехитрой конструкцией Decauville, Генри не стал мудрить — взяв французскую модель за основу, он просто решил сделать все не на страх, а на совесть. Его машина, точно как и Decauville, получила 2-цилиндровый бензиновый мотор рабочим объемом 1,8 л и мощностью 10 л.с. Но в отличие от француженки, грохотавшей на холостых оборотах как бронепоезд, мотор Ройса работал тихо и ровно. Генри снабдил коленвал противовесами, установил максимально большой маховик и усовершенствовал карбюратор так, чтобы в оба цилиндра поступало одинаковое количество равнообогащенной рабочей смеси. Он доработал сцепление, сделав возможным плавное трогание с места, довел до совершенства систему зажигания и охлаждения, а примитивный цепной привод ведущих колес заменил на более современные полуоси.
Наконец 1 апреля 1904-го готовый автомобиль вывели из ворот мастерской на Кук-стрит. Безо всяких церемоний Ройс сел за руль и... отправился домой. 15-мильная поездка оказалась скупой на события — машина работала как швейцарский хронограф. Задача номер один — построить достойный автомобиль — была выполнена. Теперь оставалось найти человека, который смог бы помочь с реализацией.
Всего Ройс построил три 10-сильных прототипа. Первый он использовал в качестве личного автомобиля, вторая машина стала экспериментальной — на ней Генри опробовал новые идеи. Третью же получил в свое распоряжение некий Генри Эдмундз — деловой партнер и владелец 30-процентного пакета акций фирмы Ройса и Клермонта. Именно Эдмундз, пришедший в неописуемый восторг от потребительских качеств и добротности сборки 10-сильного автомобиля, и познакомил Роллса и Ройса.
Лучшие в мире
Итак, 4 мая историческое рандеву Роллса и Ройса состоялось. 10-сильная машина неудавшегося садовника произвела нужное впечатление, а итогом деловой встречи стало джентльменское соглашение, согласно которому Чарльз Роллс будет продавать машины Генри Ройса под брендом Rolls-Royce. Официальный договор скрепили печатью 23 декабря 1904-го. К тому времени Ройс уже наладил производство четырех типов шасси мощностью от 10 до 30 л.с. и стоимостью от 395 до 890 фунтов.
Как и рассчитывали компаньоны, автомобили привлекали внимание, прежде всего, бесшумной работой, а уже после счастливые владельцы не могли нарадоваться на феноменальную надежность. Одним из первых покупателей 10-сильной модели оказался некий Сидни Гаммель из Абердиншира. В это сложно поверить, но его автомобиль к 1923-му году накатает 160 тысяч километров по горным дорогам Шотландии без единой поломки!
За первые два с половиной года Роллс продал 99 шасси, причем наибольшим спросом пользовались самые дорогие 20-сильные и 30-сильные модели — соответственно 40 и 37 реализованных шасси. Это был безусловный успех. Вскоре фирмы Роллса и Ройса преобразовали в Rolls-Royce Limited с уставным капиталом в 200 000 фунтов, а из тесных мастерских на Кук-стрит в Манчестере сборочное предприятие перенесли на новый завод, построенный на 13 акрах земли в графстве Дербишир.
«Вместо того чтобы выпускать автомобили в большом количестве по низким ценам, мы намерены производить ограниченное число машин наивысшего качества! — на торжественной церемонии открытии нового предприятия Чарльз Роллс окончательно сформулировал философию фирмы. — Наши автомобили не могут быть дешевыми, ведь у нас трудятся лучшие в мире механики и рабочие, не говоря уже о том, что разработкой новых моделей занимается мистер Ройс — лучший в мире автомобильный инженер!»
И это были не пустые слова. К тому времени Ройс создал машину, достойную называться самой-самой. Если первые модели компании в большей или меньшей степени являлись модернизированными версиями того самого Decauville, то показанное на авто-шоу в Лондоне шасси 40/50 h.p. представляло собой оригинальную и передовую конструкцию. В ее основе была прочная и легкая рама, но главное — это доведенный до совершенства двигатель, прославивший Rolls-Royce на весь мир. Вроде ничего революционного: рядная нижнеклапанная «шестерка» объемом 7 литров. Самое обычное для того времени сочетание. Секрет как всегда был в дотошности и добротности. Скажем, коленвал опирался на семь коренных подшипников и оснащался системой принудительной смазки, обеспечивающей завидную долговечность. Еще сильнее впечатляла фирменная плавность и беззвучность работы. Здесь Ройс превзошел сам себя. В отличие от конкурентов которые намертво прикручивали двигатель к раме, Чарльз применил крепление мотора на упругих опорах, заметно уменьшивших вибрацию. Плавной работе мотора способствовали и ювелирно откалиброванный двухкамерный карбюратор и сдвоенный выпускной коллектор.
«Звук работы этого мотора можно сравнить с работой швейной машинки! — восторженно писал английский Autocar. — А ровная и уверенная тяга двигателя просто поражает воображение — кажется, что ты не едешь по дороге, а паришь над ней!»
Специально для прессы коммерческий директор Rolls-Royce Клод Джонсон устраивал почти цирковой фокус. Он ставил шиллинг ребром на радиатор работающего двигателя и прибавлял газ — монета не падала!
Именно модель 40/50 h.p., более известная как Silver Ghost, превратила Rolls-Royce из крепко стоящей на ногах английской автомобильной компании во всемирную знаменитость. «Серебряный призрак» выпускался долгих 19 лет и слыл машиной очень дорогой. Великолепную плавность хода, фантастически тихую работу двигателя и поражавшую воображение надежность могли себе позволить лишь сильные мира сего. На Silver Ghost раскатывали индийские магараджи и последний русский царь, воротилы американского бизнеса и утонченная европейская знать.
Словом, дело оставалось за малым — придумать лучшему в мире автомобилю лучшую в мире эмблему.
История в экстазе
Дело в том, что поначалу на машинах Ройса вообще не было никаких знаков отличия. Даже фирменный логотип Rolls-Royce — прямоугольная плашка со знаменитой сдвоенной R — появился не сразу. Несколько первых автомобилей, выпущенных на Кук-стрит в Манчестере, украшала скромная овальная медная бляшка с надписью Rolls-Royce radiator. Лишь в середине 1905-го законное место на фронтоне заняли монограммы фамилий основателей фирмы. Сначала отштампованные литеры оставались некрашеными, затем буквы стали красными, а начиная с 1933-го — черными. Последнее обстоятельство, вопреки популярной версии, отнюдь не связано со смертью Генри Ройса, скончавшегося в том же 1933 году. Просто красные литеры не всегда выгодно смотрелись на фоне некоторых вариантов окраски кузова. Представьте, например, сочетание красных букв с зеленой эмалью. Ну а поскольку черный цвет предельно универсален, то по одному из последних прижизненных распоряжений Ройса знаменитая монограмма на фирменной эмблеме потемнела.
История же появления на капоте фигурки «Духа экстаза» значительно более интересна, если не сказать пикантна. Началось все... со страсти к дешевым эффектам. Автомобилисты начала 20-го века кто шутки ради, а кто из желания подчеркнуть собственный социальный статус, украшали машины разного рода фигурками и талисманами. Надо сказать, полуодетые красотки, кошки всех мастей, игроки в гольф и поло, куклы и даже полисмены, венчавшие капоты Rolls-Royce, не слишком радовали руководство компании. И тогда Клод Джонсон, коммерческий директор компании, решил, что раз от принявшей форму эпидемии привычки владельцев нельзя избавиться, то ей хотя бы можно придать изящную форму. Разработку соответствующего престижу и статусу Rolls-Royce символа поручили Чарьзу Сайксу, известному художнику и скульптору, работавшему в первом английском автомобильном журнале Cars Illustrated.
Будь у Джонсона талант рисовальщика, он сам бы создал символ Rolls-Royce. В его представление статуэтка должна была походить на образ Ники — богини победы в греческой мифологии. Но у Сайкса на этот счет имелось собственное мнение. Ника казалась ему слишком воинственной и недостаточно женственной. В поисках вдохновения он обратился к Элеонор Торнтон — секретарше, вернее сказать, личной помощнице издателя Cars Illustrated лорда Джона Монтагю.
Вообще-то говоря, Торнтон и Монтагю были гораздо больше, чем просто друзьями. Ранее все тот же Сайкс по заказу лорда изготовил для его личного Rolls-Royce фигурку девушки в развевающихся одеждах, палец которой прижат к губам. Моделью, к слову, была именно Элеонор. Лишь близкие друзья Монтагю знали, что элегантная скульптура символизировала тайную связь двух влюбленных.
Неудивительно, что художник вновь попросил мисс Торнтон поработать моделью, и в феврале 1911 года он представил работу названную «Дух скорости».
— Грациозная богиня воплощает собой дух экстаза, и высшей благодатью для нее является передвижение на автомобиле, — расписывал свое творение Сайкс. — Радость движения очевидна в распростертых руках, а ее взгляд устремлен вдаль!
Клод Джонсон остался весьма доволен и лишь изменил название фигурки на «Дух экстаза».
Сам же Генри Ройс довольно скептически отнесся к эмблеме. По его мнению, «дама на капоте» только мешала обзорности, и сам Генри предпочитал ездить на машине без фирменной скульптурки. Не нравились патриарху и великосветские пошляки — осведомленные о пикантной истории создания фигурки, они непочтительно называли эмблему Rolls-Royce «Элли в ночнушке». Впрочем, в то время мистер Ройс был слишком болен, чтобы переживать из-за подобных мелочей, так что вопрос с инсталляцией «Духа экстаза» на капоты Rolls-Royce решился положительно.
Впервые фигурка появилась в каталогах фирмы в 1911-м, причем изначально лишь в качестве дополнительной опции. Первые четыре года фигурку покрывали настоящим серебром, и лишь участившиеся случаи вандализма вынудили компанию перейти на менее ценный сплав никеля и цинка. Популярность эффектного символа к тому времени стала повсеместной, и с 1920-го «Дух экстаза» превратился в стандартное оснащение всех автомобилей Rolls-Royce и остается таковым и по сей день.
Любуясь сегодня «Духом экстаза», кажется, что фигурка Элеонор Торнтон ни капельки не изменилась. Но это не совсем так. Эмблема Rolls-Royce претерпела не меньше одиннадцати хирургических вмешательств. Впрочем, касались они исключительно пропорций, которые приводили ее к общему знаменателю с менявшимися габаритами самих автомобилей.
Единственное исключение — так называемая «Преклоненная леди». В 1936-м году Сайкс специально для Rolls-Royce Phantom III создал новый вариант «Духа экстаза», на котором женская фигурка преклонила колени. Впрочем, рестайлинговая версия не прижилась, и после 1956 года ее место занял знаменитый оригинал.
Данила Михайлов